На время спектакля актер становится кем-то другим, другим человеком, или, о боже, одушевлённым предметом, который в обыденной жизни и вовсе неодушевлён, и начинает жить, двигаться, говорить, дышать иначе. «Иначе» — какое-то не совсем подходящее слово, я же не знаю актеров лично, но уж доктора Купитмана в сериале «Интерны» я видела, и есть некоторое странное ощущение, что я знаю этого доктора лично.
А здесь, он выходит, встает у микрофона, и свет падает так, что кажется, что на нём одета маскарадная маска и глаза кажутся немного красными, будто он сильно болен, я даже волнуюсь поначалу — неужели у Вадима Демчог проблемы со здоровьем. Отчасти это именно так, только не у Вадима, а у того, кем он сейчас является.
И вот передо мной открываются тайны жизни, исповедь человека, прожившего яркую стремительную, полную тоски, волнений, страсти, взлетов и падений жизнь. Человека, который, возможно, сам создал главную трагедию своей жизни, расписал её, как по нотам, завертел в ней других и себя и привёл к тому страшному концу, что мы все знаем.
И вот, исповедь закончена… И на сцене новый человек, новый образ, который снова живет, страдает, ищет, отчаивается, просит, находит и не находит. И пока этот образ раскрывается, зал, затаив дыхание строит предположения о том, кто это…
И так, раз за разом, и каждый выход на сцену нового актера — интрига для зрителя — кто же, кто будет на этот раз? Догадки, предположения, идеи. И зал живет сейчас этим, он ловит каждое слово, каждый жест, пытаясь угадать, и, вместе с тем, прожить тот маршрут, тот путь, что проделал герой.
Это спектакль-жизнь, спектакль-интрига, спектакль-откровение. И приоткроется занавес секретов, и со сцены в зрительный зал устремятся желания, надежды, улыбки, отчаяние, рождения и смерти…
И каждый раз зал будет накрывать тишиной, глубокой ошеломляющей тишиной, которая через мгновение взорвется шквалом оваций!
О, если бы я была театром, я была бы счастлива, от того, что на моей сцене играют этот спектакль…
