Представьте, что на дворе 2012 год. Или даже 2020-й. Мирное время, все идет своим чередом, но после обеда появляется страшная новость: в торговый центр, куда люди пришли за покупками в «Эльдорадо» и другие магазины, попадает запущенная с самолета ракета. Взрыв, десятки погибших и пропавших без вести, скорые увозят раненых в больницы, пожарные борются с огнем.
Эта новость повергла бы в шок. Она обсуждалась бы несколько недель в офисах, на кухнях и в транспорте. Кто-то нес бы цветы к посольству, кто-то собирал бы пожертвования, кто-то громко призывал бы к ответу. Но реакция на ракетный удар в украинском Кременчуге совсем не такая. Военные действия в Украине идут уже 125 дней, и чем дальше, тем с большим безразличием принимаются — в России, да и не только у нас — известия о новых смертях и разрушениях.
Психолог из Университета Орегона Пол Словик изучает человеческую реакцию на массовые бедствия уже несколько десятков лет. Он называет притупление чувств, которое наступает по мере роста числа пострадавших, «психофизическим онемением» (psychophysical numbing), и в некотором смысле опирается на две более ранние концепции — закон Вебера и теорию перспектив Даниэля Канемана и Амоса Тверски.
Немецкий ученый Эрнст Вебер еще в середине XIX века показал, что реакция человека на изменения внешнего стимула зависит не от абсолютного значения этого изменения, а от относительного. Если к двум свечам добавить еще две, вы обратите на это внимание. Добавление двух свечей к 30, скорее всего, пройдет незамеченным. Чужие смерти и страдания, к сожалению, — такой же внешний стимул, наш мозг инстинктивно привыкает к ним, реагируя все слабее и слабее.
Теория перспектив Канемана и Тверски относится к сфере поведенческой экономики: мы принимаем экономически важные решения, «срезая углы», исходя из определенных эвристик, а не на основе рационального сравнения ценности и вероятностей. Выбирая между $100 сейчас и $110 через месяц, большинство выберут немедленную выплату, хоть и потеряют в деньгах. Словик рассказывает, что когда-то он обсудил с Тверски, применима ли теория перспектив к человеческим жизням, и оба сошлись на том, что да, применима, как бы страшно это ни звучало. «Это значит, что у человеческой жизни нет постоянной ценности, что ценность отдельной жизни снижается, когда размер трагедии растет», — говорит Словик.
Обратная сторона этой теории — отдельная жизнь ценится нами максимально высоко. Наш мозг просто настроен на восприятие единичных объектов. Известный эксперимент Словика показал, что люди готовы жертвовать одному попавшему в беду ребенку больше денег, чем двум. Дальнейшее увеличение числа пострадавших приводит к еще более существенному сокращению пожертвований.
Теория Словика перекликается с другой известной концепцией, которую популяризовали Канеман и Тверски — что существуют две системы мышления: первая, инстинктивная и быстрая, и вторая, аналитическая, медленная. Наша реакция на массовые трагедии зачастую импульсивна. Мы доверяемся первому чувству, не включая рациональное мышление. Привыкший к плохим новостям мозг уже не реагирует на новые импульсы — так действует «неразумная» Система 1.
Еще одна причина психического онемения — то, что Словик называет ощущением отсутствия эффекта. Когда идет речь о массовых трагедиях, мы понимаем, что наша скромная помощь не даст видимого результата и что большинству пострадавших она все равно не принесет облегчения. Если поместить рядом с фотографией измученного от голода ребенка общую статистику голодных смертей в регионе, то количество пожертвований сокращается вдвое, показал еще один эксперимент Словика.
— Если такова природа человека, то и не нужно клеймить людей за апатию? — спрашивает Словика корреспондент издания Vox.
— Отчасти так. По крайней мере, апатия не должна нас удивлять, — отвечает ученый. — Но это и не значит, что мы должны принять все как есть. Не значит, что так и должно быть. Мы не обязаны полагаться на наши чувства, которые не вполне схватывают ситуацию; следует рассуждать более рационально, бережно и осознанно о событиях, которые скрываются за полученными нами данными.
Какой вывод можно из этого сделать? По крайней мере, два:
- Война не становится менее ужасной со временем — притупляется лишь субъективное восприятие. Понять глубину трагедии мы можем в полной мере через истории отдельных людей.
- Любая помощь, даже самая маленькая, имеет смысл, как бы этой мысли ни сопротивлялся наш инстинктивный мозг.
Daily Reminder
Подпишитесь на наш канал на YouTube. Там много полезных видео!
А чтобы не пропускать новые публикации - используйте наш Telegram-канал.